Перед смертью не надышишься, перед постом не наешься. Ни ум, ни сердце никак не настраиваются на серьезное постовое время, все принимается просто как данность, уже без огня, без жедания отдать себя всю. Широкая русская душа стала какой-то серой и узкой. И все кажется слишком обыкновенным, тусклым. Даже говорить ничего не хочется, нет уже в словах ни огня, ни тепла, ни глубины. Беру себя за шкирку и тащу из одного дня в другой. Что это? Подвиг борьбы или жалкое существование? Все вместе. Зерно уходит в тьму земли, умирает, но таит в себе жизнь, ждет своего теплого дождичка, чтобы пробиться в свое время травой, цветком или колосом. Буду тащить себя изо дня в день, ведь должены же они когда-то коснуться и меня - теплые весенние воды.
Простите меня грешную. Пусть до настоящих обид здесь и далеко, что слава Богу, но все же я могла бы вас любить намного больше, чем есть. Простите и помолитель обо мне.